Анатолий Радов - Нулевая область [СИ]
Когда первый ящик закончился, он снова замер с полной бутылкой в руке. Оставалось ровно десять литров. Если по литру на одну рожу в сутки, выходит два литра в двоих, итого пять дней. Пять дней пофигизма, без всяких там краков, без всякого понимания неизбежности и безысходности, пять дней тупого пьяного покоя.
— На хер, — Макс резко выдохнул и перевернул и эту бутылку.
От выливаемого пойла стояла мерзкая вонь, пятно не впитываясь, растекалось во все стороны ручейками. Земля словно не хотела смешиваться с этой дрянью, а лёгкий ветерок был не в состоянии развеять тошнотворный запах. Макс кривился и отворачивал лицо, заодно разглядывая дома за спиной.
— В каком-то из них живёт Маша, — подумалось вдруг и Макс невольно тряхнул головой, словно пытаясь выбросить неожиданную и совсем неуместную сейчас мысль.
Опустошив последнюю бутылку, он поставил её в ящик и звонко хлопнул в ладоши.
— Ну вот и всё.
Ему вдруг представилось лицо Пашки, когда тот узнает, что всё пойло вылито в местную почву. Он искренне улыбнулся. Да-а, знатная будет рожа. Ведь стопудово вчера решил, что я прикалываюсь насчёт вылить. Ничё, ничё, перетерпит как-нибудь. Но рожа должна быть знатной.
Макс захлопнул багажник и зашагал к дому. Уже протянув к калитке руку и собираясь её открыть, он увидел, как из соседнего двора, в который они и ломились в самый первый раз, вышел Егорыч. Егорыч тоже увидел Максима и помахал своей огромной ручищей.
— Гуляешь? — громко спросил он, когда Макс замер и стал смотреть на приближающегося старика.
— Водку вылил, — так же громко ответил Макс. — Всю.
— Молодец. Так её окаянную.
Егорыч подошёл.
— Ну как? Настроение хоть не совсем-то унылое? — спросил он, и улыбнулся.
— Терпимо, — Макс улыбнулся в ответ. — Бывало, конечно, и лучше, но очень давно.
— А Пашка ж где?
— Спит, наверное. Я его будить не стал, он с утра обычно ещё в дупель пьяный.
— Печень слабая, почки тоже, — серьёзно сказал Егорыч и пнул рукой калитку. — Ну что, пойдём в дом?
— Егорыч, ты шкуры обещал показать, — вспомнил вдруг Макс. — Что-то там про леопарда говорил.
— Это да, — Егорыч кивнул. — Есть такая. А ты думаешь, врал я вам вчера?
— Да нет, не думаю. Просто, ну в самом деле, откуда ж здесь могут быть эти чёртовы леопарды? — спросил Макс, войдя во двор вслед за хозяином и прикрывая калитку.
— Этого я не знаю, — Егорыч пожал плечами. — Чертовщина какая-то, в самом деле. Ты не думай, Максимка, что мы тут в деревне совсем тупые. Слегка соображаем, где какие звери водятся. Вот леопарды эти, они в Африке.
— В Южной Америке ещё, — вставил Макс.
— Возможно. Но это не важно, Максимка. Главное ведь, как они сюда попали, ведь так?
— Ну да, — согласился Макс.
— Я об этом много раз думал, да вот только ничего толкового не надумал. Может что-то образовалось такое между нашей деревней и Африкой.
— Вроде портала?
— Я такого слова не знаю, — Егорыч прошёл мимо крыльца и свернул влево по дорожке, огибающей дом. Макс шёл следом, глядя на широкие плечи деда. Такие лично ему и за годы качалки не заиметь. Было понятно, что здесь замешаны генетика и чистый воздух, домашняя, натуральная еда и тяжёлый труд. И вот она — пресловутая косая сажень во всей своей красе.
— Это вроде перехода, — стал объяснять Макс. — Как коридор между двумя комнатами.
— А-а, — протянул Егорыч — Понимаю. Может и коридор какой вправду.
— Только вот откуда?
Егорыч резко остановился возле небольшой деревянной постройки, и слегка приподняв вверх, потянул на себя покосившуюся дверь.
— Просела чуть, — прокомментировал он, и сильно согнувшись, скрылся внутри. Макс остановился и заглянул вслед деду.
— Сейчас вытащу, — услышал он голос Егорыча.
— Угу, — буркнул Макс и стал разглядывать сарайчик. На вид ему было лет — мама не горюй с хвостиком. Доски давно уже трухлявые, ржавые шляпки гвоздей, оставшиеся от краски редкие, выцветшие островки то тут то там. Внутри царили пыль и полумрак, и Макс сильно сощурился, пытаясь разглядеть фигуру Егорыча, но так ничего и не увидел. В полумраке слышался грохот, шуршание, пару раз дед помянул чёрта. Прошло минут пять, а дед всё не выходил.
Макс уже было решил, что дед наврал и никакой шкуры леопарда у него нет.
— Конечно, наврал, — Макс улыбнулся и даже легонько стукнул себя ладонью по лбу. — Блин, и почему я всегда так серьёзно ко всему отношусь? А ведь это всего лишь розыгрыш, который всё ещё продолжается. Не знаю, как они там с краком этим замутили…
Додумать Макс не успел. Из сарая появился Егорыч, держа в руках шкуру. Шкура была свёрнута в рулон и перевязана четырьмя тесёмками. Макс заворожено смотрел, как дед, сопя, развязывает их своими жилистыми пальцами.
— Красивая, стерва, — говорил Егорыч, бросая развязанные тесёмки под ноги.
Когда четвёртая тесёмка упала на землю, Егорыч отпустил один край шкуры, и он очень быстро заструился вниз, похожий на маленький, пятнистый водопад. Шкура коротко протрещала, словно неисправный радиоприёмник, потом был еле слышный хлопок, и наконец, она предстала во всём своем великолепии.
— Ну? — спросил Егорыч.
Макс только пожал плечами и глупо улыбнулся.
— Красивая, правда? — сказал Егорыч, сам любуясь своей диковинкой.
Макс осторожно вытянул вперёд руку и провёл пальцами по ворсу. Мех был жёстковат, но так оно, наверное, и должно быть у хищника.
— Так как же ты его, Егорыч? — едва не шёпотом спросил он, водя ладонью вверх-вниз и получая от этого какое-то непонятное удовольствие.
— Случаем. Вообще-то я на зайца как обычно пошёл, такого добра тут хватает, а этот красавец на дереве сидел. И сдаётся мне Максимка, если б не почуял я его, не побрезговал бы он стариковским мясом. Им-то тоже небось здесь голодно приходится.
— Почуял? — с интересом переспросил Макс — Как это, почуял?
— Да просто, — дед усмехнулся. — Нутром. Оно знаешь, лучше всякого иного чувства порою бывает. Глаз подведёт, ухо, а нутро нет. В пот прошибёт, а даст понять, что опасность. Вот и меня в пот прошибло. Чувствую, кто-то смотрит на меня, а не вижу. Думал крак. А потом, когда этот с ветки спрыгнул и на меня рванул, то тут уже и все остальные чувства завопили, как резанные. Я его дробью шуганул, он снова на дерево полез. Я тогда перезарядил и пулей ему в морду.
— Егорыч, продай, — Макс вдруг посмотрел на деда прищуренным, тренированным взглядом, таким, каким обычно смотрел на нариков, сдающих на рынке всякую хрень. С десяток телефонов, небольшой телевизор для кухни, дрель и много ещё чего он приобрёл по бросовой цене, и вот теперь он вдруг понял, что на леопардовой шкуре можно навариться гораздо серьёзней, чем на перепроданных телефонах.
